Edu Ways

Обучение, по мнению Я.А. Коменского, должно быть в первую очередь направлено на развитие общества, которым движет "библейский гуманизм". Школа должна не только давать знания, но и систематически, постепенно знакомить детей с тем, что он называл "humanitas", чтобы их поступки приобретали те черты добродетели, которые характерны для истинного благочестия. Истинное же благочестие педагог понимал как поступки, которые идут от сердца и совершаются сердцем.

Под "дидактикой" ее создатель разумел "не только искусство из искусств, но дело чрезвычайной трудности, которое требует утонченного обсуждения". Учитель как носитель духовных ценностей призван уметь нести особый свет познания, чтобы знание в его руках становилось откровением, возвышающим человека в его устремленности к постижению образа мира и себя в этом мире.

Духовную связь мы находим в обращении к современникам другого педагога-гуманиста. "Человек, взгляни на себя и подумай, какими путями придешь ты к согласию с самим собой и в чем вступишь в разлад с собой и со всем человеческим родом? - восклицал И.Г. Песталоцци. - Посмотри, какими путями ты можешь стать другом веры, любви, истины и справедливости, другом Бога и людей? Оглядись вокруг, оглядись пристально. Изучи человека во всем процессе его развития" [2, с.41]. Эти слова великого педагога напрямую обращены к нам с вами, к сердцу человека любой национальности, любой веры, любого столетия. Будучи человеком глубоко религиозным, ученый выявляет первоисточник гуманистических чувств человека, основываясь прежде всего на развитии идей христианского учения: "Истинные средства воспитания народа, соответствующие человеческому искусству развития наших сил и вечным законам, по которым развиваются сами силы, нужно искать преимущественно в том, что укрепляет и очищает нравственно-религиозное единство всех наших сил". Гениально просто очерчивает он природный круг жизни в семье, считая его первым и самым чистым средством развития нашей нравственной силы и рождающейся из нее свободы и совершенствования человека.

Определяя особую роль нравственного воспитания, И.Г. Песталоцци указывает на первоисточник гуманистических чувств человека. Первым "ростком нравственности" он считает чувство доверия. Это чувство как полнокровная река притягивает к себе другие. В нем видится и доверие к личности взрослеющего человека, в нем же заложена и педагогическая вера в его способности, в его доброту, в его высшее предназначение.

"Педагогика выросла исключительно на христианской почве", - утверждал великий русский педагог К.Д. Ушинский. Анализируя педагогические системы разных стран Европы, он отмечал их значительное сходство, объясняя это тем, что все они - ветви одного и того же могучего растения, семя которого было посеяно христианской церковью. К.Д. Ушинский благоговел пред великим гуманизирующим влиянием Евангельского учения. По его мнению, ни одна книга в мире не представляет собой более глубокой психологии, более верного знания людей. Что касается педагогики собственно русской, то многие его педагогические постулаты проникнуты идеями Православия как "религии, которая превратилась в плоть и кровь народа".

Изучая проблему влияния религиозной культуры на развитие педагогической мысли, невозможно пройти мимо такого необычного явления в педагогике, как духовные откровения величайшего гуманиста, польского педагога Я. Корчака. "Наедине с Господом Богом", - именно так назвал он одну из своих книг, добавив при этом: "Молитвы тех, кто не молится" (1922). У Я. Корчака были свои сложные отношения с церковью, но не с Богом: "Отче наш, как же странен мир, сотворенный Тобой. Какую странную балладу играет этот мир на арфе моей души". Велика потребность в общении с Высшим: "Боже Лучезарный! - пишет Я. Корчак в "Радостной молитве". - Расправил я плечи, глаза распахнул, грудь выпятил, улыбаюсь, голову высоко поднял. Смотрю, жду, слушаю. В жилах не кровь бьет. А что? Радость! Чего Ты хочешь, Боже Лучезарный, за Твои щедрые дары? Что до меня, то крылья мне не нужны: земля мне в радость. И пусть облака надо мной, а вокруг зелень молодая, чистая, и ручеек пусть журчит. Пью я воздух: "Твое здоровье, Боже"[3, с.183].