Edu Ways

Все эти черты придают педагогической теории Бецкого, по существу одинаковой с теорией Локка, особенный вид и характер. Теория Бецкого оказывается более широкой и гуманной, чем теория Локка, от нее веет бодростью, доверием к людям, радостным настроением; уважение к человеческой личности и человеческой природе, признание полной необходимости и разумности удовлетворять всем ее законным требованиям, не опутывать детей педантизмом ("педантизм есть сущая пагуба воспитания юношества"), не подавлять их разными схоластическими мудрствованиями и порядками сквозят во всех суждениях и речах нашего высокопросвещенного педагога. Свет, жизнь, теплота, сердечное чувство льются из уст Бецкого. Не забудем, что Бецкой в своей гуманной теории имел в виду прежде всего воспитание подкидышей — детей воспитательного дома, брошенных своими родителями, хотя те же начала считал необходимым применять к воспитанию и всех других детей, а Локк предлагал свои советы богатым и знатным родителям. У Локка педагогия строго сословная, у Бецкого — более общечеловеческая, но далеко не чуждая сословности, как увидим далее. Бецкой в своей педагогической теории осуществлял изречение, находящееся на одной из виньеток "Генерального плана": скелет подает женщине младенца, и рядом надпись: "Он также человек, и жизнь его священна".

Коренные недостатки педагогии XVIII века, как она выразилась у Бецкого, совершенно ясны: в этой педагогии очень много говорится о сердце, о чувствительности, о благородных мыслях и настроениях, но мало о развитии воли, об укреплении характера, о чем так настойчиво говорил Локк. Хотели готовить людей для жизненной борьбы, для реформ бытового строя и рассуждали о воспитании преимущественно чувств, лишь косвенно задевая волю и характер. Умственное образование ценили очень низко, давая ему третьестепенное значение, видя сущность умственного развития в умении обращаться в свете — "людскости", говорить на иностранных языках и поверхностно знать множество разнородных вещей. Нравственной силы образованию не приписывали, разнообразные науки и знания считали чем-то вроде духовной блестящей одежды, которая самого ума не составляет, как платье не составляет части организма. Этот взгляд на образование успешно мирился с энциклопедизмом учебных курсов — знать все, но чрезвычайно поверхностно и неосновательно, и не знать ничего обстоятельно и глубоко. Указанные недостатки, очень ясные у Бецкого, особенно ярко обнаруживались у его последователей, к которым следует причислить и Екатерину II. Она считала возможным объем и содержание воспитания определить так: "Здравое тело и умонаклонение к добру составляют все воспитание" или: "Замыкается же оное (воспитание) в четырех вещах: в добродетели, в учтивости, в добром поведении и в знании". Она повторяла в своих педагогических сочинениях идеи Бецкого, пытаясь приладить их к воспитанию великих князей. Но ничего оригинального у нее не вышло, многоязычие и энциклопедизм в ее плане воспитания великих князей — самые заметные черты, все прочее взято от Бецкого. Пытаясь внести нечто оригинальное в воспитание великих князей, она пишет (в инструкции Салтыкову): "Высокому рождению Их Высочеств паче иных предлежат два великия пути: 1-й — справедливости; 2-й — любви к ближнему; для того и другого нужнее всего, чтобы имели они порядочное и точное понятие о вещах, здравое тело и рассудок". Интересно знать: какому воспитаннику, какого сословия и общественного положения родителей не "предлежат" пути справедливости и любви к ближнему, кому не нужны порядочное и точное понятие о вещах, здравое тело и рассудок?

Стоит отметить, что, подобно Бецкому, Екатерина II любила пользоваться в подходящих случаях книгой Локка "Несколько мыслей о воспитании": в инструкции Салтыкову, данной 13 марта 1784 года, при назначении его воспитателем великих князей, она почти буквально многое заимствовала из Локка.

На основании изложенных взглядов Бецкой принялся за переустройство существующих школ и устройство новых. Его практическая педагогическая деятельность носила строго сословный характер. Так, при Академии художеств он устроил в 1764 году подготовительное училище для детей православных родителей, кроме крепостных. Это училище для разночинцев. Мальчики принимались в возрасте 5—6 лет, делились на три возраста или класса: детский, отроческий, юношеский, по три года в каждом, и по окончании курса поступали в академию. Первым классом заведовали учительницы, остальными двумя — учителя. В этом училище, писал Бецкой, "учение преподаваться имеет не с огорчительным принуждением, но тихостью и хорошими примерами, изыскивая к тому всякие благоразумные способы". Бецкой много занимался переустройством шляхетного корпуса, учреждения, предназначенного исключительно для детей дворян. В корпус принимались дети не старше шестого года, и их воспитывали согласно с генеральным планом об учреждении воспитания. Дети делились на пять возрастов по три года: от 5 до 9 лет, от 9 до 12 и т. д. В корпусе изучалось много всяких наук и искусств, делившихся на четыре группы: 1) науки, важные для познания прочих наук; 2) науки, предпочтительные для нужд гражданского воспитания; 3) науки полезные; 4) художества (классификация, несколько напоминающая классификацию Татищева).